«Кови дружил с Ови с молодости. А теперь они могут написать книгу «Русская пятерка. Часть 2»

Илья Ковальчук и Александр Овечкин.

Вторая часть большого интервью главного тренера «Авангарда» Боба Хартли о знаменитом российском форварде, с которым он работал в «Атланте»

15 апреля исполнилось 37 лет олимпийскому чемпиону и двукратному чемпиону мира, бренд-амбассадору БК «Лига Ставок» Илье Ковальчуку. «СЭ» продолжает цикл материалов о знаменитом хоккеисте — его карьере в НХЛ, КХЛ и сборной, личных достижениях и командных победах.

Обозреватель «СЭ» побеседовал о культовом российском хоккеисте с главным тренером омского «Авангарда» Бобом Хартли, пять сезонов тренировавшим Ковальчука в «Атланте Трэшерз». Во второй части интервью — обмен форварда в «Нью-Джерси», конфликт с Сидни Кросби и дружба с Александром Овечкиным.

Илья Ковальчук в «Атланте». Фото Reuters

«Кови, никогда не вини таксистов или кого-либо еще вокруг себя!»

— Один матч в сезоне-2003/04 Ковальчук вынужден был пропустить из-за опоздания на собрание команды. В 2002 году, еще до вашего прихода в «Атланту», когда мы с Ильей говорили впервые, он упомянул, что есть у него плохая привычка — опоздания. То есть такое случалось нередко?

 — При мне — только один раз. Тот самый. И у меня не было другого выхода, потому что было нарушено командное правило №1. Это было одновременно очень сложное и очень простое решение. Потому что мы были молодой командой, которая училась выигрывать. А ты не можешь побеждать, если не отвечаешь за свои поступки. Ты не можешь побеждать, если нет правил, по которым живешь.

И вдруг случается, что правила нарушил твой лучший игрок. Ты как тренер всегда хочешь, чтобы это сделал худший хоккеист, потому что нет ничего проще, чем снять его с игры. Но когда ты сажаешь худшего игрока, в этом нет никакого месседжа для команды. А вот когда ты вычеркиваешь из заявки сильнейшего за опоздание — это совсем другое дело. «Перед сезоном мы выдали вам список командных правил. Ты опоздал, и это очень плохо. Что ты предлагаешь мне сейчас сделать? Прошу прощения, но неужели ты думаешь, что я собираюсь тебя сегодня использовать?»

А я до этого уже позвонил боссу и сказал о случившемся, добавив, что у нас нет выбора. Потому что, если мы скажем, что для Кови это о’кей, то это все. Есть двадцать хоккеистов, которые знают, что Кови нарушил правила. И когда в следующий раз, допустим, вы опоздаете, и я выведу вас из заявки, что вы ответите?

— Что у команды — единые правила, а Ковальчука не наказали.

 — Правильно. Вы скажете: «О, Кови — это маленький мальчик, твой русский сын, и для него нет правил. А для меня они есть, потому что я не так хорош, как Кови». И я должен буду заплатить за это всю цену. Нет, так я не тренирую. Есть правила, единые для всей команды. Каждый из них — мой игрок.

— Как отреагировал Ковальчук?

 — Я сказал: «Ты не играешь». Он начал ссылаться на такси. Я ответил: «Кови, ты опоздал. Все пришли вовремя. Поговорим завтра». Это было в Нью-Джерси, и мы выиграли, проведя один из лучших наших матчей. На следующее утро мы с ним сели. Я был очень зол на его агента, который связался с нью-йоркской прессой и сказал: мол, тренер должен был учесть, что таксист заблудился.

Я сказал: «Кови, я очень разочарован в твоем агенте. Это он должен был тебе вставить, не я. Он должен был поддержать меня в истории с твоим опозданием. Если ты думаешь, что успех твоей карьеры может зависеть от таксиста, — ты ничего не добьешься. Кови, никогда не вини таксистов или кого-либо еще вокруг тебя. Ты профессионал, и тебе платят, чтобы ты был профессионалом.

Восприми это как урок. Для меня история исчерпана, но ты должен запомнить, что никогда нельзя перекладывать ответственность на других. Ни для кого не новость, что пробки есть на всей территории Соединенных Штатов. Ты не звонил, никого ни о чем не предупреждал. Так что, во-первых, я не «покупаю» историю про таксиста, а во-вторых, даже если это правда, то это плохо, потому что ты просто должен был выехать раньше. Никогда не доверяй таксистам, особенно в районе Нью-Йорка!»

Больше он не опаздывал никогда.

— В первой половине своей карьеры у Ковальчука был не один конфликт с авторитарными тренерами старой советской школы. Например, с Зинэтулой Билялетдиновым в «Ак Барсе» во время локаута, с Виктором Тихоновым и Владимиром Крикуновым на чемпионатах мира. Знали ли вы об этом? И есть ли у вас объяснение?

— Кови был упрямым парнем! Очень упрямым! Но великие спортсмены всегда упрямы, потому что они верят в свой путь. Можете спросить Каззи — не помню уже сколько раз на выездах мы заезжали в отель и я говорил им обоим: «Заходите ко мне в гостиничный номер». И мы разговаривали час. «Кови, почему ты сделал это? А вот смотри момент, когда ты поступил правильно — и так надо всегда».

Это происходило безо всякого давления. И специально — не в моей тренерской комнате, а на нейтральной территории. Что я пытался тем самым сделать? Многие молодые игроки видят в главном тренере только начальство, власть. «Ты должен делать это», «ты обязан поступить так». А он молодой игрок, упрямый, и его чувство противоречия говорит: «Нет, я так не сделаю». И это создает конфликт.

Я подчеркивал: «Кови, я пришел сюда из-за тебя. Мы должны находить решения, и это не конфликты. Иногда могут возникать противоречия, потому что ты веришь в свой путь, а я не всегда считаю, что он лучший. Поэтому мы должны вести переговоры и где-то искать компромиссы». Во время регулярок для этого есть достаточно времени. А возвращаясь к вашему вопросу — на чемпионатах мира такого времени нет вообще. Семь-восемь игр, почти без пауз, общения минимум. Посмотрите, что произошло в Лос-Анджелесе в начале этого сезона. Не знаю, был ли там конфликт…

— Если и был, то не в этом сезоне с Тоддом Маклелланом, а в прошлом — с Вилли Дежарденом. Вообще, Илья непрост для тренеров, и знаю лишь четырех за всю его профессиональную карьеру, которые смогли подобрать к нему ключ. В НХЛ — вы и Питер ДеБур в «Дэвилз», в России — Вячеслав Быков и Олег Знарок.

— Знаете, какая у меня была лучшая тактика переговоров с Кови? Она была связана с игрой в большинстве, которую он обожает. Я говорил ему: «Кови, давай заключим сделку. Вариант первый. Ты на сто процентов выкладываешься при игре «пять на пять» — возвращаешься в оборону, до конца идешь на ворота, не теряешь шайбу, в общем, играешь так, чтобы дать нам возможность победить. В этом случае я в каждом большинстве даю тебе возможность играть все две минуты. Если я после первой минуты в большинстве сажаю тебя на скамейку — это сигнал задуматься: «Тренер мной недоволен». Если ты в большинстве проводишь на лавке все две минуты — это повод для мысли: «Тренер в полнейшей ярости от моей игры».

Он согласился. Думаю, на этом во многом и зародилась наша с ним «химия». Это лучшее, что только можно было в общении с ним придумать. Нет смысла встречаться каждый день — ты знаешь, чего я хочу, я знаю, чего хочешь ты.

— Это было в первом же вашем сезоне в «Атланте»?

— Не думаю. Я пришел в январе — и при том, что до того были плохой командой, тут же неожиданно выстрелили, начали побеждать. Мне параллельно надо было узнавать каждого игрока, но, конечно, на Хитли и Ковальчуке, которые были очень близкими друзьями, я был сконцентрирован больше всех. Кари Лехтонена в «Атланте» еще не было, он был то ли в Финляндии, то ли в АХЛ.

Когда ты пришел в команду без тренинг-кемпа и должен узнавать ее прямо по ходу сезона — сразу разобраться во всех деталях невозможно. На следующий день после моей первой тренировки была игра с «Монреалем», и мы будто попали под торнадо. Пожалуй, до таких деталей дошло только в следующем тренинг-кемпе, когда у нас стало достаточно времени для общения, мы ели в ресторанах, ходили на бейсбольные матчи.

Я делал в жизни много разных вещей до работы в хоккее — и эти работы помогли мне лучше понимать людей. Тренеру нужно чувствовать любого игрока и уж тем более — главного игрока организации, каким Кови, безусловно, был. Этого игрока знали только по его вовлеченности в атаку. Но знать хоккеиста только по тому, что он умеет делать на площадке, — это самое легкое. Сложнее, но не менее необходимо, понимать его как личность.

Ковальчук — хоккеист мирового класса. Но он даже лучше — не знаю, какой тут можно применить термин, — чем человек мирового класса. И это то, что мне удалось в нем обнаружить, и мое уважение к нему с каждым днем только росло. Как хоккеисту ему предстояло научиться еще многим вещам. Но я имел дело с человеком, который уважает людей, и его по-настоящему волнует то, что будет с командой. У него правильные ценности, он был хорошо воспитан родителями.

Я понимаю, что у меня есть шанс достичь успеха в отношении с кем-то, когда вижу: все, о чем говорю, трогает его как человека. Знать игрока — да, нужно, но это не главное. Не зная человека, ты не сможешь мотивировать игрока.

— Владимир Крикунов однажды обронил фразу, имея в виду ЧМ-2005 в Австрии: «Ковальчук пропил Вену». Позже они встретились и помирились, но вы когда-нибудь сталкивались с такой проблемой?

 — Никогда. Ни одного случая. Будь иначе — никогда не дал бы ему букву «А» на свитер.

Илья Ковальчук, Шон Макичерн, Люк Робитайл. Фото Reuters

Еще в 2012-м году Люк Робитайл не раз просил меня позвонить Кови и уговорить его перейти в «Лос-Анджелес»

— Каким главным вещам научил Илью Вячеслав Козлов?

 — Сегодня я чуть-чуть понимаю русский (последние три слова Хартли произнес по-русски, — Прим. И.Р.). А тогда они на скамейке иногда как начинали друг с другом на своем языке что-то обсуждать! Они не играли в одном звене, выходили вместе только в большинстве — но это не мешало то Каззи словесно атаковать Кови, то наоборот. К тому времени я не знал даже слово «спасибо», так что не имел ни малейшего понятия, о чем они говорят. Это были отношения старшего и младшего брата, и я никогда в них не лез. Потому что знал, что там есть главное — уважение.

Каззи был продуктом школы, где все расписано до мелочей. А Кови — продуктом собственной школы, где главенствовала свобода, а над ней — еще большая свобода. Это были две крайности. Каззи — это были как будто швейцарские часы. Я мог сидеть в своем офисе, смотреть на часы и говорить себе: «Так, сейчас 11 утра. Козлов — в тренажерном зале. 11.05. Он заматывает клюшки. 11.10. Каззи на массаже. 11.15. Переодевается». И тут не могло быть никакой ошибки, никакой сдвижки по времени!

Кови — это было маленькое торнадо. У него, за исключением того, что было четко прописано по командным правилам, предсказать нельзя было ничего. Это тоже нормально. И, несмотря на такую разницу в привычках, они всегда очень уважали и уважают друг друга. Каззи реально хотел помочь этому молодому человеку, чтобы его огромный талант расцвел во всех красках. Кови это понимал. Он был упрям, но внутри себя всегда понимал, зачем Каззи с ним возится и его поучает.

— То есть Ковальчука можно считать наследником Русской Пятерки «Детройта» — в том смысле, что его во многом воспитал один из ее членов?

 — Однозначно да! То, как преподносил вещи Козлов, сочеталось с моим видением. Да, определенная свобода должна быть, но и организация — тоже. Хоккейная команда не может быть кантри-клабом. И, глядя на то, как Кови прогрессировал и в карьере, и в жизни, можно сказать, что он это воспринял. И стал очень успешным спортсменом и личностью.

Илья Ковальчук и Вячеслав Козлов в «Атланте». Фото AFP

— В одном из наших интервью Ковальчук процитировал вас: «Тебя никогда не поменяют, пока я работаю в команде». Были какие-то попытки со стороны Дона Уодделла к такому обмену?

 — Нет. Кови был моим следующим капитаном. Я прикрепил букву А к его свитеру, чтобы научить его этому. Был ли он готов быть ассистентом капитана, когда я дал ему эту букву? Нет. Примерно так же, как я сделал с Денисом Зерновым в нынешнем сезоне в «Авангарде». Это делает их более ответственности, дает им больше чувства гордости и власти. Тогда сказал Кови: «Я приехал сюда, потому что хотел работать с тобой. И обещаю тебе, что я уйду отсюда раньше тебя». Так и произошло. И так чаще всего случается (смеется).

— С каждым сезоном «Атланта» при вас показывала все лучшие результаты, на четвертый год впервые вышла в плей-офф — и, казалось, дальше будет только лучше. Но шесть поражений в шести матчах в сезоне-2007/08 — и отставка.

 — Я еще никогда не рассказывал в прессе о том, что «Атланта» позвала меня назад в январе следующего сезона. У меня оставалось всего несколько месяцев до конца контракта, и я ответил Дону: «Если я сейчас вернусь, то мы начнем не с тех позиций, какие были на момент моего ухода, а с тех, когда я в «Атланту» пришел. Команда опять упала, и все придется делать заново. Мой контракт заканчивается в июне. Так зачем мне приходить ради двух месяцев хоккея? Скажи владельцам, что я готов прийти, если мой контракт сразу же будет продлен». Вечером он перезвонил со словами, что владельцы пока не готовы. О’кей, не вопрос. Это так ни во что и не вылилось.

— Поддерживаете отношения с Уодделлом?

 — О да. Очень хороший человек. И был отличным руководителем.

— Тем не менее помню, как после обмена Ковальчука в «Нью-Джерси» он заявил, что с Ильей «Трэшерз» не выиграли ни одной серии плей-офф за восемь лет. Это выглядело дешево.

 — Да, но надо смотреть на то, что было вокруг Ковальчука. Я работал в «Атланте» в сезоне, когда мы вышли в плей-офф. Иногда тебе везет в Кубке, иногда нет. «Рейнджерс» в последний месяц той регулярки был, возможно, лучшей командой в конференции. Они взлетели из ниоткуда и вдруг оказались полны жизни. Я никому не говорил, но знал, что мы встретимся с оппонентом, с которым не хотим соперничать. И лично я не хотел. Их вратарь превосходил нашего, и они были намного опытнее. Мы по-прежнему были очень молодой и уже хорошей командой, но еще не знали, как выигрывать серьезные матчи.

После того сезона «Атланта» отпустила множество свободных агентов. На их места взяли других, но они не были так хороши, как ушедшие. И после шести матчей следующего сезона я был уволен. Говорю точно: если «Атланта» не выиграла ни одного раунда плей-офф, то это не из-за Ильи Ковальчука. За все время, что я провел в этой команде, у меня не было ни секунды сомнений в том, что он хочет выигрывать.

— Как думаете, эта цитата Уодделла не была одним из важных мотиваторов для Ковальчука в его впечатляющем плей-офф 2012 года, в котором «Нью-Джерси», за который Илья выступал, дошел до финала, а сам он стал третьим бомбардиром Кубка?

 — Может быть. Но лично я не живу подобным образом — жаждой реванша за какую-то обиду или сказанные слова. Я хочу вознаградить игроков и других людей, которые верят в меня. И не пытаюсь доказать, что кто-то был неправ, и не держу зла на людей, которые меня увольняют.

«Нью-Джерси» в том плей-офф работал на полную. Я тогда получал много звонков от Люка Робитайла. «Кингз» очень хотели заполучить Ковальчука, и они просили меня позвонить Кови и убедить его поехать в «Лос-Анджелес». Но я знал его преданность людям, которые в него верят, — и видел, как он хочет помочь «Дэвилз».

Илья был очень популярным игроком в Атланте. И одновременно он был очень хорошим послом клуба за пределами дворца. Не знаю, как к нему в этом городе относятся сейчас, когда там давно уже нет команды НХЛ, — я не возвращался в Атланту ни разу после моего увольнения. Но уверен, что помнят — и вспоминают хорошо. Потому что даже в Монреале видел людей в свитерах «Атланты» с фамилией Ковальчук на спинах.

Илья Ковальчук и Сидни Кросби. Фото Reuters

Сказал Террьену: «Поговори с Кросби, а я — с Кови. мы не должны допустить развития их конфликта!»

— В сезоне-2005/06 был конфликт между Ковальчуком и новичком «Питтсбурга» Сидни Кросби.

 — Да, в Атланте. Причем на следующий день у нас была встреча с «Пингвинз» в Питтсбурге!

— Читал, что вы были не сильно довольны поведением Ильи, который после забитого им гола показал удаленному Кросби на табло.

 — Нет, было не совсем так. Я так не говорил. Мой лучший друг — Мишель Террьен, который тогда был как раз главным тренером «Питтсбурга». Что-то случилось между Ковальчуком и Кросби, которые повели себя как два боевых петушка. И на пути в аэропорт я позвонил Террьену и сказал: «Поговори с Кросби, я поговорю с Кови. Два великолепных парня, двое из тех, кто много лет будет лицами лиги. Надо сделать все, чтобы они ничего глупого сгоряча не наговорили друг о друге в прессе, не начали вести себя как дети».

Я поговорил с Кови сразу после игры. Сказал ему, что мы летим в Питтсбург, и завтра репортеры обязательно будут его терзать на эту тему. И если на льду могло произойти что угодно, там царят понятные эмоции, то в публичных высказываниях вы не должны выглядеть скверно. Вам нужно строить уважение друг к другу, потому что вы — одни из тех, кто будет тащить на себе НХЛ. Ковальчук все правильно понял.

— Хотя иногда он в те годы мог «зажечь» в прессе.

 — О да! Молодой, упрямый, эмоциональный… У него были все инструменты для того, чтобы стать успешным. Но те же ингредиенты при неправильном их использовании могли обернуться уже против него. Ошибки делают все без исключения, и из них просто нужно извлекать уроки. Кови это удалось.

— Кови в начале и конце вашей работы с «Атлантой» — это два разных хоккеиста?

 — Я потом не раз использовал его статистику в общении с молодыми хоккеистами в своих последующих командах. Говорил: «Смотрите, Кови осознал, что его результативность может быть ничуть не хуже, если при этом он будет играть в ответственный хоккей». Не оборонительный, а ответственный!

Самому Кови я всегда говорил: «Не собираюсь наблюдать за твоей игрой в обороне в два глаза. Один — закрою. Я дам тебе определенную свободу. Но если твои ошибки будут приводить к атакам и голам на наши ворота — это нам, безусловно, не поможет». И если посмотреть на изменения в его игровых плюсах и минусы в сочетании с результативностью — горжусь тем, чего он добился.

— Еще одной проблемой Ковальчука долгое время был незаконный загиб крюка.

 — Все об этом знали. Но серьезную опасность для команды это несло только в концовках матчей. Мы, «Атланта», никогда не были мощной командой, фаворитом. Много раз мы были близки к плей-офф. Ведем, допустим, 3:2 — и остается полторы минуты до конца основного времени. В это время соперники только и ждали того, что Кови выйдет на лед с нелегальной клюшкой. Еще до моего прихода в «Трэшерз», мне кажется, он поработал на эту тему — потому что вначале, по-моему, слепой человек это видел. Крюк был загнут так демонстративно, что за него можно было давать и пятиминутный штраф (смеется).

— Вы хотите сказать, что при вас была пара нормальных клюшек, с которыми он в важные моменты выходил на лед?

 — Да. Перед каждой игрой я говорил менеджеру по экипировке: «Если у него в нужный момент не будет правильной клюшки — проблемы будут у тебя. Ты за это отвечаешь». А к Кови обращался так: «Знаю, что ты не любишь играть нормальной клюшкой. Но на последней минуте матча ты либо станешь ей играть, либо будешь сидеть на лавке». Потому что они только и ждут, когда ты выйдешь на лед, чтобы проверить тебя на нелегальную клюшку и отправить на скамейку штрафников. Как команда, мы не можем себе это позволить. Он воспринял это хорошо и все понял правильно.

Александр Овечкин и Илья Ковальчук. Фото Reuters

Кови дружил с Ови с молодости. А теперь они могут написать книгу «Русская пятерка. Часть 2»

— Работая уже два сезона в России, вы теперь лучше понимаете какие-то игровые или бытовые привычки Ковальчука?

 — Конечно. Я поехал работать в Цюрих и в сборную Латвии, отменив ряд интервью с клубами НХЛ, а потом в «Авангард», потому что мне уже было за 50. Двое наших детей уже взрослые и не живут с нами. И мне захотелось посмотреть на хоккей и на жизнь с другого угла. Приехал в Омск — и спустя месяц стала разваливаться наша домашняя арена, и на ней запретили играть. Как такое можно было предположить? Разговоры ходили о Красноярске, даже Сахалине… В итоге переехали в Балашиху.

Хоть Канада тоже большая страна, но до сих пор не могу поверить, какая огромная Россия. И теперь говорю: я должен был приехать сюда годы назад. Но я был как Кови — слишком упрямым. Может, поэтому мы и стали такими друзьями.

— Какие из решений Ковальчука после работы с вами вы поддержали, какие — нет? Имею в виду и отказ подписывать новое многолетнее соглашение с «Атлантой», и в СКА на пять лет, и выбор в пользу «Лос-Анджелеса»…

 — Я знал, что в «Атланте» сложно. Сначала — авария Хитли и Снайдера. Потом — уходы в другие клубы ведущих игроков: Марка Савара, Мариана Хоссы. Команда вновь упала, болельщики стали уходить с трибун. В мое время команда росла плюс народу здорово прибавилось.

У нас было много аншлагов, и тут Кови надо отдать должное не только за его игру. Нам нужно было развивать рынок — в первые сезоны у нас иногда было 6-8 тысяч зрителей. А для этого нужно было тесно общаться с болельщиками, подавать им хороший пример. Мы постоянно выступали в школах, торговых центрах — везде! Кови, Лехтонен, Каззи, Дэни Хитли были лицами команды, и болельщики хотели видеть их везде. Прямо перед трагедией с Хитли и Снайдером мы были на благотворительном вечере с участием владельцев абонементов, который проходил на нашей арене. Кови всегда понимал важность таких вещей, и во многом благодаря ему популярность хоккея в Атланте взлетела.

А потом все сново пошло вниз. Денег не было, людей — тоже. На небесах было написано, что Кови уйдет. Не думаю, что «Атланта» могла конкурировать с любыми другими серьезными предложениями…

Однажды, когда я уже работал в сборной Латвии, мне во время чемпионата мира поздно вечером предложили посмотреть плей-офф КХЛ. И это был как раз тот Кубок Гагарина, когда Илью вывели из состава. Увидев такое, я не стал ему писать, потому что это не мое дело. Но мне стало очень грустно. Я до сих пор так и не спросил его или кого-то другого, что произошло. И даже не хочу это знать. Но не понимаю, как подобное могло произойти.

Боб Хартли в «Атланте». Фото Reuters

— А как отреагировали на разрыв 13-летнего контракта с «Дэвилз» и отъезд в СКА?

 — Скажу сразу: мы это с ним не обсуждали. Но когда человек по тем или иным причинам хочет вернуться домой — значит, у этого есть причины. И личные — ведь у Кови в России живут родные, — и профессиональные. Возможно, что-то изменилось и перестало нравиться ему в «Нью-Джерси» — не знаю.

Такие клубы, как СКА и ЦСКА, всегда хотят взять себе всех лучших игроков сборной, которых только возможно. Но тогда я совсем не знал и не изучал КХЛ, и когда меня звали туда в некоторые клубы — не соглашался. Поэтому не знаю, какие у Кови тогда были цели.

Что касается решения поехать в «Лос-Анджелес»… В прошлом году мы много разговаривали с Каззи, который тогда тренировал в ВХЛ (Козлов возглавлял родной «Химик», — Прим. И.Р.). И когда я услышал от него, что Кови хочет вернуться в НХЛ, чтобы выиграть Кубок, для меня это не стало сюрпризом. Он выиграл Олимпиаду, и настала пора сделать следующий шаг.

Но решение выбрать именно «Лос-Анджелес» стало для меня большим сюрпризом. Я по-прежнему слежу за НХЛ — и был уверен, что «Кингз» не выиграют Кубок Стэнли. Они могут быть неплохой командой, но главный трофей точно не поднимут.

В то же время я знал о хороших взаимоотношениях между Кови и Люком Робитайлом еще с тех пор, когда «Лос-Анджелес» хотел взять его у «Дэвилз» в начале десятых годов. Я говорил вам о таком качестве Ковальчука, как преданность — и, возможно, у него остались позитивные воспоминания о разговорах с нынешним президентом «Кингз». А к этому добавились мысли, что такое решение может быть хорошо для семьи. Да, мы знаем, что это однозначно не сработало, но таков спорт. Иногда в нем что-то получается, иногда — нет.

— Были ли Ковальчук и Александр Овечкин, сейчас объединившиеся в «Вашингтоне», друзьями в молодости? Видели ли вы проявления этой дружбы?

— Да. Каждый раз, когда мы играли, Ови давал мне клюшки. Когда мы были на льду во время утренней раскатки, он подходил к нашей скамейке, и мы разговаривали. Или ехали играть в Вашингтон, Овечкин был на льду, и мы с Кови подходили к нему и болтали…

Оба были главными игроками своих клубов, оба — русские звезды. И увидеть их объединившимися в одной команде для меня — волшебно. Это великолепная хоккейная история. И надеюсь, что она сработает. У них прекрасная команда. И, может, после этого Кубка настанет время писать книгу «Русская Пятерка. Часть 2»?..

Не упусти возможность поболеть за любимые команды! БК «Лига Ставок» совместно с Российской премьер-лигой проводит серию турниров по киберфутболу. Все игры КиберЛига Pro Series будут транслироваться в режиме онлайн с комментатором на официальных ресурсах РПЛ, в приложении и на сайте генерального партнера — БК «Лига Ставок».