«Мне поступило серьезное предложение». Самого зрелищного боксера России зовут обратно на ринг

Руслан Проводников. Фото Татьяна Дорогутина, «СЭ»

Руслан Проводников дал большое интервью «СЭ» — о новой жизни, ярких моментах карьеры и разочарованиях.

Проводников — это явление в российском боксе. Парень из деревни Березово под Ханты-Мансийском в 2013 году получил шанс пробиться в элиту бокса и зацепился за него. Он рубился как ненормальный, выходил убивать, пропускал сам и никогда не падал. Четыре года назад он провел последний бой, но 12 апреля заявил «Матч ТВ» о готовности вернуться на ринг. В интервью «СЭ» Проводников рассказал об этих планах, своей ярчайшей карьере и жизни после бокса.

«На выступления время тратить не хочется. Я сегодня счастлив»

— Насколько серьезны ваши намерения вернуться на ринг?

— Я смотрю, все так соскучились по мне! Даже забыли про коронавирус. Ты знаешь, давай я пока оставлю это без комментариев.

— Но предложения начали поступать после вашего заявления 12 апреля?

— Это заявление же было не спонтанное. Мне поступило предложение, поэтому я и сделал его. Предложение серьезное, но я уже не планировал возвращаться и у меня особо нет желания выходить. А тут такое предложение поступило. Я, если честно, в раздумьях. Нужно ли мне это. Я никогда не гнался ни за славой, ни за деньгами, у меня не было амбиций стать лучшим. У меня простые цели были: прокормить семью. А пояс чемпиона — это был ключ к тому, чтобы ее обеспечить. Семья и здоровье — это главное, а материальные ценности — бренно. Сегодня я наслаждаюсь жизнью, я сегодня счастлив, у меня есть работа, есть семья, дети. Поэтому я наслаждаюсь жизнью.

— С финансами проблем нет?

— Слава богу, все хорошо. Я благодарен судьбе за то, что я просыпаюсь, и мне не надо думать как раньше: чем мне кормить семью, как нам завтра жить, на что мне купить памперсы. Сегодня я просто могу наслаждаться жизнью, встаю в 4 утра, пробегаю 10 километров, прихожу, моюсь, готовлю завтрак, потом у меня встает семья потихонечку. Иногда малой сын рано просыпается, могу переодеть его, покормить, снова усыпить. Я счастлив. Вот она жизнь, здесь и сейчас. Время бесценно, а жизнь коротка. И поэтому сейчас снова выходить в ринг и кому-то что-то доказывать, зарабатывать деньги… Время тратить на эти вещи не хочется. Хочется тратить его на семью.

— То есть не вы хотите возвращаться, а вас хотят видеть, но вы сомневаетесь?

— Именно так.

«Я в отличной форме и могу провести бой хоть завтра»

— К тренировочному процессу вернулись?

— Скажу тебе больше: я его никогда не заканчивал. Я живу в режиме и дисциплине. Я сейчас худо-бедно обеспечил семью и себя, и мог бы лежать на диване и плевать в потолок, но я продолжаю делать то, что я делал, когда у меня ничего не было: я все еще встаю очень рано, мой день начинается в 4-4:30 утра, я не позволяю себе ничего лишнего, не пью, не курю, старший сын (11 лет) вместе со мной бегает, мы читаем книги, учимся, постоянно какое-то развитие идет.

— То есть в физическом плане, если бы бой состоялся через три месяца, вы готовы?

— Я могу хоть завтра выйти, я в прекрасной форме. Когда соскучусь по перчаткам, то приезжаю в тренировочный зал РМК и спаррингую с ребятами. Буквально месяц назад был в Екатеринбурге, пришел в зал и поспарринговал с двумя молодыми ребятами, погонял их, помучил. Так что я могу хоть сейчас выйти в ринг и подраться с любым. И это не громкие слова.

— Ради каких боев вы хотите вернуться? Читал, что вам интересен реванш с Брэдли и бой с Кроуфордом. Вот это предложение, о котором вы говорите, это такого калибра ребята?

— Скажем так, это тот соперник, ради которого можно было бы выйти. Просто ради этого боя. Подраться так, как я всегда дрался. Повеселиться, поорать и не важно, кому поднимут руку.

— Как изменились ваши дивизионы — 63-66 килограммов — с тех пор, как вы выступали? Следите за ними?

— Если честно, не особо. Нет времени смотреть телевизор, хотя вроде бы сейчас и дома нахожусь часто. Мне есть, чем заняться. Просто так я дни не просиживаю, есть работа, есть семья.

— Если бы у вас была возможность изменить результат одного боя в вашей карьере — какой бы это был бой?

— Знаешь, никогда об этом не задумывался, потому что считаю, что все бои, которые у меня были, как бы они не завершились — это не повод о чем-то жалеть. Каждый бой был для меня очень важен.

«Я проиграл Брэдли, судейское решение справедливо»

— Бой с Тимати Брэдли. В первом раунде, когда он упал, а потом поднялся и снова упал. Что там было? Это был нокдаун или толчок? (поединок состоялся 16 марта 2013 года, Брэдли выиграл единогласным решением судей, бой был признан лучшим в 2013 году по версии журнала The Ring)

— Был нокдаун. Был мой правый кросс чисто в бороду. Из-за чего Брэдли нагнулся, и уже потом я из-за этого положил на него руки. Но здесь человеческий фактор. Визуально было так, что я его руками нагнул. Но на самом деле сначала был жесткий правый удар в челюсть. И после боя Брэдли сам признался, что он пропустил. Но здесь, повторюсь, визуально показалось из-за моих рук, что я его нагнул сам. И от этого, конечно, рефери Пит Рассел расценил все как толчок. Но это был чистый нокдаун, если не нокаут. И слава богу, что Пит Рассел этого не разглядел, ведь тогда бы мы не увидели того боя, который мы увидели. Поэтому я ни о чем не жалею. Философски ко всему отношусь. Я сегодня наоборот даже рад, ведь именно тот бой сделал шумиху вокруг меня, сделал меня известным.

— Сам Тимати что в приватных беседах вам говорил насчет судейского решения? Он признает, что оно спорное?

— Если бы тот нокдаун засчитали, то исход мог быть другим, но я искренне и без кокетства говорю: то решение судей было справедливым. По очкам Брэдли бой выиграл. Это правда, учитывая рисунок боя. Брэдли взял больше раундов. Я с судейством полностью согласен. Была ошибка рефери в первом раунде, но мы все люди, там тяжело было разобраться. Да и вспомните, как я выходил на бой — я выходил мясом, на котором чемпион должен был размяться, а тут такой бой.

— Как изменилась ваша жизнь после боя с Брэдли? Было такое, что называется «проснулся знаменитым»?

— Да. На меня обратили внимание все функционеры от бокса, канал HBO. Я ждал этого шанса, мечтал об этом с самого момента, как перешел в профессионалы в 2006 году. Все было ради того, чтобы получить бой за звание чемпиона мира. Все боксеры, переходя в профессионалы, мечтают об этом. И я получил этот бой только спустя восемь лет. Восемь долгих лет. И ладно еще когда ты переходишь в профи с великой любительской карьерой, олимпийским чемпионом, когда тебя сразу приглашают на хороший контракт. В моем случае ничего этого не было. Я был простым середнячком, мастером спорта из Березово: ни денег, ни команды, ничего. И этого шанса ждет каждый боксер, вы не представляете сколько их там в зале Фредди Роуча, в тесном зале на пару квадратных метров. Там боксеры всех цветов и всех национальностей тренируются на этом носовом платке. И каждый в рваных кедах в этом душном зале ждет своего шанса. Там столько человеческих судеб. Я до сих пор иногда засыпаю и думаю, боже мой, как же мне повезло.

«Алгиери? Я успокоился, думал, что спокойно дожму его»

— Как вы не добили Криса Алгиери в защите титула? Он же уже готов был в первом раунде после двух нокдаунов? (бой с Алгиери состоялся 14 июня 2014 года, американец победил раздельным решением судей, при том, что дважды побывал в нокдауне в первом раунде)

— Ох, не знаю. Вот вы сейчас мне на мозоль наступаете. Вот, наверное, как раз этот момент я бы и хотел изменить. Почему не добил? Не знаю. Не знаю. Он поплыл. Вот как так? Не знаю. Но наверно, такие боксеры, как я, и интересны, потому что они нестабильны. Я эмоциональный, мог выйти в ринг и дать чемпиону такой бой, когда в тебя никто не верит. И выйти с боксером, которого должен был просто нокаутировать, и проиграть ему. Мне всегда скучно было драться с теми, кто мне уступал. А вот если я выходил и не был фаворитом, то мобилизовался.

— То есть вы где-то пощадили Алгиери в тот вечер?

— Я где-то успокоился, перестал торопиться, думал, спокойно дожму его. А он этими своими длинными руками начал работать, на ногах стал подвижнее. И мне всегда, конечно, не нравилось драться с длиннорукими боксерами, высокими, которые бегают. Мне всегда нравился бой кость в кость. Вот это мое. А бегать, гоняться — это скучно.

— А как вам то решение судей? Один дал вам разгромную победу, а два других нарисовали ему минимальное преимущество.

— Давайте скажем так: я считаю, что тот бой я все-таки не проиграл. Как ни крути. Претендент должен выигрывать у чемпиона явно. То, как выиграл он… Отдавать претенденту в таком бою победу — несправедливо. Но есть бои, где более очевидное ограбление. Тут не было так уж сильно, но все-таки несправедливость была. Хотя все что случается — не случайно. С этим нужно было жить, это нужно было пройти. Ничего страшного не случилось. После боя с Брэдли я вошел в список боксеров, которые собирают кассу вне зависимости от того, выигрывают они или нет. Телеканалам все равно было.

«В ударах Матиссе есть природная мощь, я мочился черной мочой после боя»

— Кто сильнее всех бьет из всех, с кем вы боксировали?

— Наверное, Лукас Матиссе. Человек, у которого динамит в кулаках, чьи удары ты чувствуешь.

— С чем можно сравнить его удары?

— Чтобы меня потрясывало от каждого удара, такого не было, но чувствовалось конкретно. Я же до него провел больше 20 боев, но чтобы реально отмечать силу ударов соперника… Не помню. Вроде и удары у Лукаса были не такие быстрые, но чувствовались. В этих ударах была природная мощь. Я старался на них не обращать внимания, а так психологически себя настраивать, что пока стою, пока могу бить, я буду это делать. И плвевать, сколько я буду пропускать. В бою ты находишься в состоянии аффекта, на адреналине.

— Какие у вас были последствия после того боя? Помню, вы говорили про черную мочу. Это из-за чего — из-за ударов по корпусу?

— Да, было такое. И после Брэдли, и после Матиссе. Когда я после Брэдли впервые это увидел, я обалдел. Я не ожидал. Больше 20 лет провел в боксе, и ничего подобного не было. Был страх. А потом доктора сказали, что нет ничего страшного. Когда соперник бьет тебе по корпусу, идет отдача, почки отбиваются. Ничего страшного. После боев с Брэдли и Матиссе я два раза мочился вот такой вот кровавой черной мочой.

— Это временно, день-два, да?

— Да, день-два и все вернулось на круги своя.

— Как вообще ваше здоровье сейчас? Как бокс на него повлиял?

— Я в полном здравии. Супругу и детей узнаю, дом свой нахожу! Нет, правда, я не ощущаю никаких умственных отклонений.

— А физических?

— Тоже нет. Правда. Я очень благодарен судьбе за это. Я жив, здоров, энергичен, в хорошем настроении, сыт, семья сыта и здорова. Я счастлив.

— И замечательно. Это одна из причин, почему вы сомневаетесь, надо ли возвращаться, так?

— Да. А зачем? Я всегда задаю себе этот вопрос. Когда я был голодный, когда у меня была голодная семья, когда у меня не было ни денег, ни жилья, тогда я себе не задавал этот вопрос. Я просто шел и тренировался и дрался, потому что вариантов не было. Я по образованию педагог, но педагогом очень сложно прокормить семью. Я был в отчаянном положении и те бои, которые вы видели — в них и было то отчаяние. Все только ради того, чтобы моя семья была сыта. А сейчас зачем? Сейчас у меня все это есть.

«Хотел боя с Пакиао, три раза был близок к нему»

— Был ли какой-то бой, которого вы очень хотели, но он так и не состоялся?

— Конечно, я хотел боя с мега-звездой. Я был трижды одним из главных претендентов на бой с Мэнни Пакиао. Но не получилось. Где-то я сам был виноват, как в случае с поражением от Алгиери. Если бы я выиграл, мы бы дрались. А так вместо меня вышел Крис. А где-то промоутер был виноват, они же все хотят заработать. Два раза этот бой я не получил только из-за жадности промоутера. Но я, может, даже и рад, что наш бой с Мэнни не состоялся. Я не в проигрыше, я знаю многих легенд бокса, многие меня знают, мы дружим с Мэнни, я очень горд знакомству с ним.

Я могу приехать на его любой бой и зайти к нему в раздевалку. Многие об этом только мечтают, тысячи фанатов прилетают на его бои со всех концов света, чтобы просто его увидеть, а я — простой березовский хулиган — могу к нему зайти в раздевалку, пожать ему руку, могу в любой момент с ним пообщаться, мы это делаем периодически. Я этим очень горжусь.

— Почему вы отчасти рады, что этот бой так и не состоялся? Отношения могли бы испортиться?

— Нет, ни в коем случае, Мэнни — настоящий профессионал, бои только укрепляют дружбу. Бокс — это наша работа. А почему отчасти рад? А вдруг он бы меня избил как собаку, покалечил бы? Понимаете, я с ним провел больше 70 раундов, когда он готовился к первому бою с Тимати Брэдли. И могу сказать, что жестче ударов я не принимал. И слава богу, что они были в шлем. Если бы не этот шлем с бампером, я бы сегодня ходил с покалеченным носом. Правда. У него просто феноменальная скорость. Это такая «резкатуха»!

Есть два вида панчеров: которые бьют за счет своей физической мощи и которые бьют за счет скорости. Мэнни относится ко второй категории. У него просто феноменальная скорость. Это то, что ты никогда не натренируешь. Это то, с чем ты родился. Я такой левый прямой словил, ух. Он мне этот бампер на шлеме вмял так, что все равно чуть нос не сломал. А если бы не бампер, у меня нос бы внутрь ушел. Хорошо, что вы этих ударов не ощущали!

«Порой приходишь домой и есть желание нажраться»

— Расскажите о вашей новой работе — депутатом Думы Ханты-Мансийского автономного округа.

— Да что рассказать, сложная работа, морально очень тяжелая, я порой спать не могу. От всех моментов несправедливых. Порой приходишь домой и есть желание купить бутылку водки и нажраться. От равнодушия и бездействия чиновников. Очень тяжело, когда объезжаешь район и видишь, как люди живут. Президент издает прямые указы, а на местах ты видишь, что они не выполняются, народ просто нагибают.

У меня три района, я их каждый год в январе объезжаю, чтобы послушать людей, своих избирателей. Я курирую постройку школы, которая никак не закончится, и у нас списывают всегда на застройщика, что он недобросовестный, но это на самом деле не так. Я теперь нахожусь внутри и понимаю, как это делается. Это чиновники бюрократическими препонами не дают работать, выжимают.

Я отдал свою машину застройщику, которому нужно было срочно расплатиться за стройматериалы на эту школу, а ему за выполненную работу до сих пор государство не выплатило деньги. Они все говорят «завтра-завтра». Еще одну машину отдал супруге. Но это материальные ценности, они счастья не приносят. Мне принципиально закончить эту стройку, я уже просто не могу отступить, несмотря на все препоны, которые создаются искусственно. Раз уж я ввязался, я пойду до конца, не важно, какой ценой. И как после этого спать?