«Дал установку Федору. Подбежал Хабиб и сказал то же самое». Откровенный разговор с тренером Емельяненко

Александр Мичков (по центру) и Федор Емельяненко. Фото Instagram

Александр Мичков тренировал Федора с 2000 по 2016 годы, а сейчас регулярно видится с ним в зале в Старом Осколе. В большом интервью Мичкова «СЭ» — о том, каким Емельяненко был на пике и почему стал проигрывать.

Мичков родился в 1958 году в Башкирии, учился в Волгограде, а потом был отправлен работать по распределению в Старый Оскол, где живет до сих пор. Александр Васильевич — тренер по боксу. В школе «Золотые перчатки» он тренирует с 1983-го. В 2000-м в числе его учеников появился начинающий боец без правил — Федор Емельяненко, впоследствии ставший лучшим тяжеловесом первого десятилетия XXI века. Мичков в деталях рассказал «СЭ» о технике Емельяненко, причинах поражений Федора в начале 2010-х, советах Хабиба во время самого кровавого боя Последнего императора и многом-многом другом.

«Сначала относился к боям без правил негативно. Жестко и жестоко»

— Как вы стали тренером Федора Емельяненко?

— Федор завершил карьеру в любительском спорте, ему предложили перейти в смешанные единоборства. Его тренер, Владимир Михайлович Воронов, царствие ему небесное, не знал этой истории. В один момент Федя просто поставил Воронова перед фактом, сообщил, что уже провел два боя и решил уйти в бои без правил — тогда это так называлось. Он спросил у Воронова, кто мог бы поставить ему ударную технику. Владимир Михайлович предложил мою кандидатуру. Я слышал о Федоре, он был мастером спорта международной категории по самбо, призером чемпионата страны по дзюдо, членом олимпийской сборной. Он пришел ко мне, мы познакомились, он рассказал, что хочет заниматься смешанными единоборствами и что ему нужно поставить ударную технику. Так и начали работать вместе.

— Вы начали работать с ним в 2000 году. Он же тогда в основном был в Туле?

— Он был не только в Туле. Сам клуб (Russian Top Team. — Прим. «СЭ») , конечно, находился там, но он ездил в Оскол, ездил на сборы в Екатеринбург, чтобы подтянуть партер. Там был классный тренер, который делал болевые на руки и на ноги.

— Александр Федоров.

— Да-да. Емельяненко года два мотался из одного места в другое, везде тренировался. Много людей приложили руку к его становлению.

— Как вы сами тогда относились к спорту, который называли «бои без правил»?

— Если честно, сначала негативно. До Федора я об этом только слышал, но не видел поединки. Воронов или Федор принесли мне кассеты, чтобы я посмотрел. Мне не понравилось, я ведь воспитан в классическом боксе. Жесткость и жестокость, особенно на самых первых турнирах, когда можно было бить даже головой, не было ограничений. Порой даже разрешались удары в пах. Это произвело на меня отрицательное впечатление. Но в процессе работы с Федей появился интерес. У нас начались сборы, там и борьба, и ударка. Я посмотрел, втянулся, стало нравиться. Я даже сам начал обучаться и борьбе, и ударной технике ног.

— Что именно за кассеты вам показывали? UFC или Pride?

— Самые первые бои, это все в Америке происходило (речь о UFC. — Прим. «СЭ»). Имена бойцов не вспомню, столько времени прошло. Чуть позже появились кассеты с боями Олега Тактарова.

«Федя многое взял от Роя Джонса»

— Какой была у Федора ударная техника, когда он пришел к вам впервые?

— У него было примерное понимание, он же тренировался в Туле. Ему поставили какие-то начальные моменты, одиночные удары. Выглядело это немного коряво. Я пытался поставить его в классическую боксерскую стойку, что-то сообразить, но это не подходило Федору. Он мне жаловался: «Когда я держу руки высоко, я не вижу атаки соперника и не успеваю». Я тоже это заметил, но думал, что со временем он привыкнет. У него поэтому открытая стойка, голова торчит. Все классики-тренеры по боксу говорили мне: «Ты не можешь ему руки поднять и голову опустить?» А я думал: «Зачем это делать, если Федору это неудобно?» Я пришел к выводу, что ему лучше делать так, как удобно. Он стал меньше пропускать удары, а за счет своих феноменальных скорости и реакции защищался.

— Долго бились с этой стойкой и пытались переучить Федора?

— Нет, это где-то в течение месяца было. Когда он стал становиться в пары, я увидел, что он просто не успевает [при классической стойке]. Начал с ним разговаривать, давал ему кассеты с профессиональными боями, но он объяснял, что ничего не видит и не успевает. Поэтому мы попробовали так, как ему удобно. Я подумал: «Раз у него получается так, то зачем ломать и изобретать что-то лишнее?»

— Вам наверняка еще говорили, что у Федора очень размашистые удары.

— Естественно. Говорили: «Он корявый у тебя, поставь ты ему классическую технику». А зачем, если он бьет те же самые удары, пусть и с замахом, но попадает? Зачем выдумывать и что-то ломать? Ему так удобно. Тем более, когда большой замах, соперник не очень концентрируется, думает, что успеет поставить руку, сделать блок. Как правило, в 90 процентах случаев такие удары пропускают.

— Как часто в своей практике встречали людей, которым привычнее боксировать в такой манере, чтобы руки были внизу?

— Имеете в виду, среди моих воспитанников? Нечасто. У человека должны быть хорошие скорость и реакция, чтобы успеть уклониться, нырнуть, разорвать дистанцию и успеть контратаковать. Плюс нужна смелость, чтобы опустить руки, зная, что тебя сейчас будут бить. Был у меня ученик, Сергей Коротаев, он тоже руки опускал, и у него получалось. У Миши Галы тоже, очень взрывной был. Пробивал такие длинные серии в контратаке! Редко такое бывает.

— Федор тоже отличается от других тяжеловесов тем, что работает руками серийно.

— Через два года после того, как Федя начал со мной работать, я сказал ему: «Посмотри, как работает Рой Джонс-младший, как он передвигается, под каким углом делает удары». Федя посмотрел и резко обогатил свой арсенал.

— То есть Рой Джонс — любимый боксер Федора?

— Не могу сказать, что любимый, но он сто процентов многое взял от Роя Джонса.

«Была задача научиться терпеть боль. А у Федора очень высокий болевой порог»

— Вы упомянули Михаила Галу. Он же вроде спарринговал с Федором?

— Да, они стояли в парах. Миша подсказывал Федору какие-то технические моменты, показывал обманные движения, как работать ногами. Это сейчас Федор мало передвигается. Поначалу он классно и быстро передвигался на ногах. Денис Лебедев тоже помогал Федору. Он приезжал к нам на сборы, стоял в парах с Федором.

— В 2009 году вы рассказывали, что Федор тренировался с профессионалами — с Денисом Бахтовым, например — и даже побеждал в спаррингах.

— Да, было такое. Мы тогда тоже готовились к какому-то бою, проводили сборы в Санкт-Петербурге. Я попросил своих коллег-тренеров и боксеров проводить тренировки вместе с нами, чтобы подтянуть Федору и Александру ударную технику. Друг друга-то они уже выучили, никакого роста нет, а тут — новые соперники, тем более, профессионалы. У боксеров-профессионалов арсенал всегда шире. Мы с удовольствием проводили спарринги. Не на всю катушку, конечно, не ставили задачу отправить в нокаут, дозировали удары средней тяжести.

— Федор ведь спаррингует без шлемов.

— Да, не любит он в шлеме спарринговать.

— Это же может быть опасно. От тяжеловеса может прилететь серьезная плюха. Плюс, он сам любит спарринги, похожие на реальные условия.

— Это было поначалу, когда Федор только начинал свое становление. Он становился и никого не жалел, да и спарринг-партнеры его не жалели. Была задача научиться терпеть боль. Одно дело, когда ты — борец, в борьбе ведь только удушающие и болевые. Мы наблюдали много примеров в том же Pride, когда человек вроде бы заслуженный борец, многое умеет, но, выходя на бой, ломается на первых минутах от пропущенных ударов. Просто он не умеет терпеть боль и из-за этого сдается. Со временем, когда у Федора выросло мастерство, мы научились дозировать силу удара и стали жалеть друг друга, помогать в технике.

— Насколько высокий у Федора болевой порог? И у кого из бойцов, с которыми вы сталкивались, он тоже очень высокий?

— Думаю, как раз у Феди очень высокий порог боли. Из тех, кто сейчас в нашей команде, высокий болевой порог у Толика Токова, Вадима Немкова. Ребята сильные, волевые, психологически устойчивые. Тут многое зависит от психики. Чем сильнее психика, тем выше болевой порог у человека.

— С Поветкиным, кстати, Федор когда-нибудь тренировался?

— При мне — нет, но было дело, Федя как-то приезжал к нему в Чехов, они вместе тренировались. У Сани, кстати, тоже высокий болевой порог. У него сильная психика, он очень терпеливый с детства. Я его давно знаю, он с Мишей Галой был в одной юниорской сборной. Частенько пересекались.

«За Федора было страшно. Думал, он сломал шею»

— Вы были в углу Федора в 21 бою, если я правильно посчитал. Назовите бой, которым вы остались максимально довольны.

— Если честно, удивлен, потому что не считал, сколько раз был на боях Федора. Бой, который оставил меня довольным — поединок с Кевином Рэнделманом (20 июня 2004 года на турнире Pride, Емельяненко победил болевым приемом. — Прим. «СЭ»). Он тогда Федю бросил практически на шею, я думал, что это конец. Тем не менее Федя умудрился вывернуться и победить. Я мгновенно вспотел по ходу боя, потерял дар речи. Страшно было.

— Как Федор объяснил тот эпизод с броском?

— Он сказал: «Да ничего страшного, я контролировал ситуацию». После этого броска, кажется, у Феди было сломано два ребра. Мы повезли его в клинику после соревнований, он лечился потом.

— Когда Рэнделман делал тот бросок, допускаю, что вы подумали, что Федор может остаться инвалидом.

— Конечно. Я думал, что сейчас ему шею сломают.

— Воронов тоже переживал?

— Нет, он был спокойным, как удав. Я вцепился ему в руку, а он мне говорит: «Да успокойся, все нормально, все хорошо».

— Лучший бой Федора в стойке?

— Это, конечно, поединок с Кро Копом (28 июня 2005 года, Емельяненко победил единогласным решением судей. — Прим. «СЭ»). Федор перебил его и руками, и ногами. Сломал его психологически. Когда Федя ляпнул ему с ноги, Кро Коп, наверное, удивился. Он вряд ли ожидал, что Федя может бить ногами так жестко, еще и в голову. После этого Кро Коп сломался, попятился назад.

— Федор ведь тогда дрался с травмой.

— У него постоянно ломались руки. Да я даже не вспомню, был ли бой, на который Федя выходил без травмы. Переломы рук, большого пальца ноги за неделю до боя — за два дня до вылета в Японию он сломал во время спарринга большой палец правой ноги. Я говорил ему: «Давай откажемся от боя», а он мне: «Нет, я столько пахал, я поеду. Ни за что не откажусь». У него постоянно были травмы.

— Что за бой, на который он полетел с переломом пальца?

— Сейчас уже не смогу вспомнить. Я же говорю, не было такого, что он отправлялся на поединок без травмы. Если руки и ноги целы — значит, у него рассечение переносицы или брови.

— Какой был план на поединок с Кро Копом? Действовать в стойке, поддавливать, чтобы нейтрализовать удары ногами?

— Если честно, мы очень много внимания уделяли борьбе, а Федя вышел и построил бой по-своему. Стал биться в стойке, игнорируя борьбу.

— Как часто Федор отступал от плана на бой?

— Он действовал по ситуации. Видит, что у него получается что-то, и продолжает это делать. В последнее время он старается не бороться. Травм много, поэтому в борьбе тяжелее. Получается выигрывать в ударке — бьет.

«Почему Федор перестал бороться? Это энергозатратно, плюс травма спины и суставов»

— Хотел задать этот вопрос позже, но, раз уж вы затронули эту тему: почему Федор с 2008 года не выиграл ни одного боя болевым или удушающим?

— У него нормально получается в ударке, он бьет и нокаутирует, или в партере добивает. Борьба очень энергозатратна, плюс травмы спины и суставов. Это чревато последствиями. Можно усугубить травму в борьбе.

— Когда он принял решение, что не будет бороться?

— Он никогда нам об этом не говорил. Когда мы обсуждали бои, он всегда соглашался, кивал головой, и все. Думаю, он всегда говорил про себя: «Бой покажет, что делать».

— Вы же давали ему какую-то установку на поединки с тем же Орловским или Брэттом Роджерсом. Наверняка там были слова о том, что нужно бороться.

— Да, мы говорили об этом, конечно, но он просто кивал головой, и все.

— Вы же спрашивали у него…

— А что спрашивать? И так видно, почему и как. Он действует по ситуации. Видит, что что-то получается, и делает это. Здесь многое зависит от кондиций, от здоровья. Мы же не знаем, мы же не залезем в его голову и не узнаем, а он и не скажет. После боя может сказать: «У меня спина болела». А мы-то об этом не знаем. Он же никогда не говорит, никогда не жалуется на здоровье.

— В общем, Федор — из тех людей, которые скрывают свои травмы?

— Да. Если мы не увидели эту травму — он и не скажет. За неделю до боя с Бейдером (26 января 2019 года. — Прим. «СЭ»), который он проиграл, он переболел. Температура была под 39 градусов. Предлагали ему: «Давай снимешься с боя», а он не хотел. Температура три дня держалась. Вся база, с которой он подошел к бою, опустилась на ноль после такой температуры. Он все же вышел, и получился отрицательный момент.

— Были еще бои, когда он дрался с температурой?

— С температурой — не припомню, но 90 процентов боев он проводил с травмой.

­- Самая тяжелая травма Федора?

— Спина. Не смогу вспомнить, перед каким боем это было, но он весь сбор не боролся. Так, возился в партере. Несмотря на это выходил и дрался.

— Это был уже поздний бой, или это времена расцвета Федора?

— Это было позже, он уже дрался в Америке. Помню, мы приехали в Кисловодск, начали готовиться к поединку, отработали неделю — у Федора перемкнуло спину. С базы ездили в город, его лечили. Совсем не боролся на сборах. Нагрузки, естественно, совсем не т. е. Мы убрали очень многое, чтобы поддерживать форму и какими-то методами повышать ее.

«Федор не смотрел бои соперников. Больше таких бойцов я не знаю»

— В каком году Федор был на самом пике, по вашему мнению? 2003 год, 2004, 2005 или 2006?

— Думаю, где-то 2004-2005 год. Тогда он просто звенел, страшный был для всех.

— Кто был ответственным за составление плана на бой, когда Федор выступал в Pride?

— Мы, как правило, садились вместе с Вороновым, разбирали соперника, отмечали сильные и слабые стороны, составляли тактику. Разбирали борьбу, ударку, определяли приоритеты. Потом просто рассказывали Феде, где его соперник силен, а где слаб. Давали тактические задания, чтобы подвести его к бою.

— Федор смотрел бои соперников с вами?

— Нет, он никогда не смотрел бои ни с нами, ни сам. Ответственность за это лежала на нас.

— С чем это связано? Вряд ли Федору это было неинтересно. Кто-то не смотрит бои соперников, чтобы не быть психологически сломленным до боя.

— Я ему как-то раз сказал: «Федь, давай посмотрим соперника». Он ответил: «Нет, я не буду смотреть, я не люблю. Вы лучше сами с Михалычем посмотрите, разберите, а потом мне скажете». После этого мы ему не предлагали просмотр видео.

— Много ли бойцов поступают, как Федор?

— Больше таких не знаю.

— Александр Емельяненко смотрел видео?

— Да, с Саней мы всегда смотрели и разбирали противника.

— Видели хотя бы раз, чтобы Федор волновался перед боем?

— Нет. Я вообще таких людей, как Федя, не видел. Сколько лет проработал в боксе, видел многих сильных боксеров, но людей с такой железной психикой не встречал.

— На видео, которые снимались во времена Pride, видно, что Федор перед боями играл в карты. Это было постоянно?

— Да, когда мы были в Pride, постоянно играли в карты. На сборах, в поездках, в самолете. Перед боем поиграть в карты — самое классное. Человек отключается, отвлекается. Появляется какой-то азарт, для человека вокруг ничего практически не существует, он отвлекается и не дергается лишний раз. Это психологический допинг для любого спортсмена. Он выключился, его ничего не колышет. Когда нужно — ему проще собраться. Естественно, это не для каждого, но для Феди это было нормально.

— В карты играли и в Америке?

— В Америке уже не играли. Игра в карты ведь грех, хоть мы и играли на интерес. Все равно, что в шашки или шахматы. Чисто для мозгов, развития логики, памяти. Перед боями, естественно, играли для отвлечения.

— А в какую игру играли?

— В поезде играли в «тысячу», а перед боями в «дурака».

— И как играл Федор?

— Нормально, у него классная память и логика. Даже блеф присутствует.

— История из Японии, которую вы запомните на всю жизнь?

— Американские горки. Федя уже не в первый раз катался на горках, а все остальные приехали туда впервые. В Японии, у Фудзиямы горки самые высокие в мире. Феде было веселее всех, конечно, он над нами прикалывался. Кто-то побледнел, кто-то сказал: «Может, в другой раз?», а Федор в ответ: «Нет, поехали». Смешно было.

— Недавно появлялись новости, что Федор был каким-то образом связан с якудзой. Известно, что Pride развалился после появления статей, в которых говорилось, что среди акционеров есть представители якудзы. Что скажете на этот счет? Бывали ли вокруг Федора японские криминальные личности?

— Не знаю, лично я ни разу такого не видел. Не видел никого из якудзы. Федор встречался с руководителями Pride — это было, но принадлежали ли эти люди к клану — без понятия. Один раз мы с Михалычем и еще одним товарищем поехали в баню, в сауне встретили, видимо, представителя якудзы. Мы были без переводчика, правда. Человек был с ног до головы в татуировках, с сыном. Попарился с нами вместе, ничего такого. В сауне ведь прохладно, мы взяли водички, начали плескать на камни, на стены. Он вышел буквально через пару минут. Видимо, японцы не привыкли к такому пару.

— С кем из бойцов Федор больше всего хотел подраться?

— Помню, как мы встретились на тренировке, Федор был возбужден и очень доволен. Объявил нам: «Следующий бой у меня с Кро Копом». Видимо, он очень ждал этого боя, хотел этого боя. Тем более, Кро Коп ему достался после того, как нокаутировал Сашу.

— Есть ли боец, с которым Федор так и не встретился, хотя очень хотел?

— Такого не вспомню.

— Какая победа, на ваш взгляд, доставила ему наибольшее удовлетворение?

— Это бои с Кро Копом и Ногейрой.

— По вашим ощущениям, Федор хотел перейти в UFC?

— Такое было, конечно. Тем более, UFC выкупил Pride. Федор хотел перейти туда, потому что больше-то и не было, по большому счету, промоушенов. Strikeforce организовали чуть позже. Но они с Даной Уайтом не сошлись, не получилось договориться.

«Раньше Федор выполнял один объем работы, а потом все сократилось на 50 процентов»

— Почему так вышло, что Орловский перебоксировал Федора? Емельяненко в результате выиграл, но по очкам выигрывал Андрей.

— Так получилось. Мы с Михалычем уже обсуждали план на второй раунд, но, слава Богу, обошлось без наших наставлений.

— Какие у вас были эмоции от того нокаута?

— Эмоции, конечно, зашкаливали. Это было здорово. Бой был жесткий, напряженный, на грани. Любой из них мог в любой момент пропустить и упасть. Спасибо Господу, все оказалось на нашей стороне.

— Почему Федор до этого не побеждал однопанчевыми нокаутами?

— Кто знает? Так получалось. Любой боец, боксер должен прийти к этому. Когда получается хороший нокдаун, когда боец чувствует удар, появляется жажда. Спортсмен начинает работать на тренировках по-другому, отрабатывать этот удар. Вспоминает, неоднократно прокручивает в голове, пытается еще и еще раз сделать его. Я сам это пережил. У меня получился первый нокдаун, я взялся за этот удар и начал его отрабатывать. Вошло в привычку. Стали получаться нокдауны, нокауты. Вижу это и у своих учеников. Человек прочувствовал удар и зацикливается на нем.

— После этого нокаута Федор стал делать большую ставку на удар правой рукой?

— Да, было такое. У него и раньше получалось это, человек был в состоянии грогги, но нокаута не было. Если бы остановили бой как в боксе, подсчитали счет, он бы пришел к этому раньше. Правый кросс был у Федора с самого начала. Он стал больше работать над этим ударом и чаще пробивать его.

— Бой с Орловским стал первым, когда Федор стал биться исключительно в стойке. Со стороны кажется, что начиная с этого боя у Федора произошел какой-то перелом.

— Не сказал бы так. С тем же Кро Копом или Ногейрой он больше времени провел в стойке. Нокдауна или нокаута не было, а так он дрался в стойке.

— Почему он дрался с Ногейрой в стойке — объяснимо, ведь Ногейра мастер бразильского джиу-джитсу. Ок, с Роджерсом мы все же видели немного борьбы от Емельяненко, но не сказать, что это был самый успешный поединок с точки зрения ведения боя.

­- Главное — победа. Руку подняли — здорово. Что-то не получалось? Бывает, не у всех все проходит гладко.

— Бой с Роджерсом стал для Федора первым в клетке. Насколько неудобно для него было драться в клетке?

— Это было неожиданно для нас. Мы не знали, что такое клетка. Не тренировались в клетке перед боем, потому что у нас ее просто не было. Тренировались у стенки, приставляли к стене маты. Неожиданно, непривычно было.

— То, что бои были в клетке, можно назвать одной из причин неудачной серии Федора из трех поражений?

— Может, это и есть одна из причин, но у тех поражений много составляющих. Не хотел бы их перечислять.

— Сам Федор говорил, что ему неудобно в клетке?

— Нет, он ведь никогда не жалуется. Говорил, что непривычно, и все. В клетке ведь надо уметь работать, а Федор тогда этого не умел. В первый раз вышел туда. А соперник уже знал, что делать.

— Когда у вас в зале появилась клетка?

— Два года назад, кажется. У нас стоял ринг, мы сделали стенку метров в шесть, там отрабатывали.

— Чем объяснили бы спад Федора, те три поражения?

— Травмы. В основном все из-за них. Тот режим, который был раньше, пришлось поменять. Раньше Федор выполнял один объем работы, а потом, когда появились болячки, все сократилось на 50 процентов. Любой боец помнит, что вчера делал столько-то, а сегодня уже в два раза меньше. Психологически это напрягает, теряется уверенность. Внешне не видно, но боец горит внутри. Эта неуверенность и лишняя напряженность, скованность могут повлиять на скорость. Человек готовится, но боится. Вдруг обострится травма? Все в облегченном режиме, а соперник как пахал, так и пашет. Все равно, все живые люди, у всех есть нервы. Это сказывается.

— Если брать те три боя с Вердумом, Силвой и Хендерсоном: к какому из них была самая плохая подготовка, на ваш взгляд?

— Сейчас не скажу. Не помню.

— Мешал ли Федору пост перед боями? Недавно общался с Вадимом Финкельштейном, он вспомнил, что Емельяненко постился перед боем с Антонио Силвой.

— Да, я поэтому и не мог сказать, потому что не помнил, перед каким боем он постился. Пост был жесткий, длинный. Кроме того, что были болячки, был пост, нагрузки пришлось прилично снизить.

— То, что Федор ударился в религию, не помешало карьере? Может, стало меньше спортивной злости?

— Нет, это никак не помешало. Религия никак не влияет на спортивную злость. Он как настраивался, так и настраивается на бои.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Мичков Александр (@michkovalek)

«Воронов относился к ученикам как отец, как друг»

— В чем был тренерский феномен Владимира Воронова?

— Михалыч — великий тренер. У него было столько положительных качеств! С пацанами общался на равных, но все они чувствовали, что это человек, умудренный опытом. Он к ним как отец, как друг относился. Никогда ни одному из бойцов ни в чем не отказывал. Любой мог подойти со своей проблемой, а Михалыч мог ее решить. Помогал ребятам поступать в ВУЗ, помогал учиться. Все, кто отслужил в армии — Михалыч все проблемы решал. Нужно ребенка в садик устроить — решал вопрос. Все бытовые проблемы решал. На тренировках — то же самое. Он никогда не стоял на месте. У него была неисчерпаемая кладезь знаний о борьбе. Он постоянно учился. Лез в интернет, искал что-то новое, приходил на тренировки и показывал это. Не стоял на месте. Всегда работал с юмором, никогда не кис. Что-нибудь ляпнет — вся команда ржет. Особенно под конец сборов, когда все уже устали, надоели друг другу до тошноты. Михалыч мог зайти и что-то сморозить — сразу все проходило, работали дальше.

— Смотрю на его фото — он такой широченный…

— Да, он до последнего работал с гирями. К концу тренировки подойдет, покачается. Подходил, говорил ему: «Ты чего делаешь, у тебя же давление». А он отвечал: «Не могу не позаниматься». Давление у него зашкаливало, но когда чуть-чуть отпускало — хватался за железки, делал упражнения. Сильный был.

— Слышал, что ему не рекомендовали тренировать из-за проблем на нервной почве.

— Я же говорю, у него были проблемы с давлением. Поэтому он перестал летать в последнее время. В Америку я летал. После восьмичасового перелета в одном положении у него настолько ноги распухали, что в кроссовки не влазили. Дергаешься, нервничаешь, переживаешь за ученика. Прилетаешь на бой, подергаешься в углу, а потом еще обратно лететь. Он собирал всю волю в кулак, все свое здоровье. Прилетал домой — все обострялось.

— На моей памяти, он в последний раз был в углу во время поединка Никиты Михайлова с Мухаммедом Эминовым.

— Да-да, все так.

— Расскажите про его болезнь. Как все протекало?

— Я, честно говоря, ничего толком не знаю. Он же лежал в Абакане. Когда я узнал, написал ему СМС, он мне через несколько часов ответил. Так и переписывались. Я один раз спросил, что да как, через пару дней тоже самочувствием поинтересовался, спрашивал, чем помочь. Про болезнь особо старался не говорить. В WhatsApp высылал приколы всякие, чтобы отвлечь его от печальных дум. Потом уже мне рассказали, что он простудился, получил воспаление легких, коронавирус… Все усугубило то, что у него проблемы с давлением, повышенные сахар и холестерин. Все это в кучу… Организм не выдержал.

Единоборства / ММА: другие материалы, новости и обзоры читайте здесь