«Кулачка — уродский цирк, UFC — дог-шоу, Моргенштерн — просто кабзда». Его называют «Гигант из зала Федора»

Григорий Пономарев. Фото Федор Успенский, «СЭ» / Canon EOS-1D X Mark II

При весе 145 кг подтягивается 30 раз, готов биться с Нганну, считает поп-ММА цирком уродов и не переносит Тимати с Моргенштерном.

Григорий Пономарев — самый крупный боец, который тренируется в спорткомплексе имени Александра Невского в Старом Осколе. Он настолько большой, что ему сложно уложиться в стандартный лимит тяжелого веса в ММА (до 120 кг). Очень к месту подвернулось «Гран-при» супертяжей Fight Nights, где нет ограничений по весу. Там он и дебютировал в профессиональных ММА в декабре прошлого года. Оформив две досрочные победы, Григорий вышел в финал, который состоится, скорее всего, в октябре.

Президент Fight Nights Камил Гаджиев в интервью «СЭ» сказал про Пономарева: «Это восходящая звезда российских ММА. Еще боя три, и, наверное, все только о нем и будут говорить». Вероятно, Гаджиев имел в виду не только спортивные навыки Григория. Пономарев — один из тех спортсменов, которые не боятся говорить то, что думают. В этом мы убедились в начале июня, когда встретились с ним в Кемерове.

«Уличный рекорд у меня такой, что Хабиб драться устанет!»

— Вы же отсюда родом, правильно?

— Я в Кемерове, но вырос я уже в деревне. Меня отец перевез в деревню, расположенную в 30 километрах отсюда. К 16 годам я только из деревни вылез (улыбается). Можно сказать, я воспитанник деревни.

— В детстве приходилось много драться?

— Конечно. У меня по уличным боям Sherdog — Хабиб устанет драться, наверное (улыбается).

— Больше ста боев?

— По-любому. На дню по четыре боя за вечер (смеется).

— Случалось, что проигрывали?

— Честно, да. Потому что там разные соперники. Там же не по весовым и не по возрасту дрались, поэтому разные исходы бывали. Даже один летальный исход был — подлег в больницу. Было такое один раз. Но там я тренера не послушал (улыбается). Не по плану работал.

— Это в каком возрасте было?

— Лет десять мне было. В школьные годы.

— Когда завязал с уличными боями?

— Только никому не говорите: у меня иногда Sherdog и сейчас пополняется по уличным боям (улыбается).

«В Старый Оскол приехал с понятием: «Если спарринги — все на жопы падают»

— Вы с ранних лет занимаетесь различными видами единоборств. Какой вид имел наибольшее значение в жизни?

— Мало кто знает, но я занимался кудо — это полноконтактное карате. У меня первый дан по этому виду спорта. Кто на меня посмотрит, наверное, скажет: «Да он гонит, по-любому. Где его растяжка, удары ногами?» Но вся моя приобретенная ударка — это благодаря кудо и боксу. Кудо дало мне базу, а потом, уже ближе к зрелому возрасту, я приобрел борьбу. Почему-то даже стал любить бороться. А так, если честно, я люблю и биться, и бороться. Просто люди попадаются такие, что с ними приходится больше бороться (улыбается). Поэтому на меня больше готовятся как на борца. Хотя я ударник.

— В 2017 году вы выиграли чемпиона России по панкратиону, после чего на вас вышла команда Федора Емельяненко. Так?

— Если быть точнее, то вышел на меня скорее Радмир Ильдарович Габдуллин (президент Союза ММА России. — Прим. «СЭ»). Мы с ним познакомились… Даже не мы с ним, а он познакомился с моим тренером-отцом Игорем Анатольевичем Пономаревым после первенства России в Ярославле в 2014 году. Тогда они познакомились, и тогда они меня на заметку взяли, и вот уже когда был панкратион, видимо, время уже пришло: «Ты готов в дальний путь ехать, плыть?»

Прошел месяц — тишина какая-то. Два месяца, три месяца — уже полгода, наверное, прошло. А потом раз и неожиданно: «Ну все, давай приезжай». А у меня тогда травма была. Время я что-то потянул маленько. Вроде она несильная была, но в то же время нельзя на самотек пускать. Я чуть подзалечился и на свой страх и риск поехал. Меня батя не хотел отпускать, но я махнул рукой и сказал: «Ну все, я поехал». Потому что это один шанс из тысячи.

— Как это — жить на два города?

— Это как на вахте работать (улыбается). Живешь то здесь, то там. Приезжаешь, готовишься, ребятам помогаешь. После трудовых месяцев ездишь домой на отдых. Ну теперь у меня жена появилась. Теперь уже больше сюда тянет — больше, чем раньше. По родителям скучаешь, а тут еще и семья полноценная, поэтому как только, так сразу сюда. Но и жена ко мне иногда приезжает [в Старый Оскол].

— Как прошли первые тренировки в Старом Осколе?

— Это была как сдача на краповый берет (улыбается). Все пытались со мной поработать, побороться, побиться. А я же еще… Мы-то здесь воспитывались по-другому. Если у нас спарринги, то все на жопы падают. Я с этим понятием приехал в Оскол, начал зарубаться, и меня осадили маленько, сказали: «Ты успокойся, ты че?» Мне тогда Федор Владимирович [Емельяненко] в первый раз замечание сделал.

Потом я уже и с Вадиком Немковым поработал. С Вадиком я, конечно, вообще вымотался. Просто никаким был. Это был самый тяжелый месяц в моей жизни (улыбается). Тогда я понял, что такое настоящий спорт и тренировки. Понял, что до этого я спортом толком не занимался.

— Зарубились с Немковым?

— Да. Честно скажу: пытался попасть по нему. Потому что были мысли: «Кто это такой — Вадим Немков?» Со временем я понял, что надо в спаррингах помогать друг другу, а не калечить. Но у меня и сейчас не всегда получается сдерживаться. Бывает, что встрепенусь, разозлюсь маленько и начинаю рубиться. Ковбойское движение во мне играет! Но осаживают меня быстро (улыбается).

— В спаррингах с Немковым оба падали?

— Нет-нет. Ни я, ни он не падали. Просто мы реально подзарубились. Были удары не как во время спарринга, когда 70 на 30 работаешь. Были ударчики прям ударчики.

— А с Федором удавалось работать в паре?

— Нет, с Федором больше тренировочные, технические моменты. Чтобы он дал мне * [леща]: «Это ты не умеешь, это неправильно. Поэтому иди готовься, а там посмотрим».

«Сейчас бы этот гражданин Бахрейна ко мне даже не приблизился»

— Вскоре после начала тренировок в Старом Осколе вы начали выступать в любительских ММА. Проиграли в финале чемпионата мира…

— Еще и в финале чемпионата России проиграл из-за неопытности. Да, я проиграл [в финале чемпионата мира]. Да, я упал. Я тогда маленько передавил себя. Передавил себя ответственностью, которую сам на себя возложил. Еще был такой момент, что не чувствовал поддержки. В финале против меня вышел дагестанец (Паша Хархачаев, представляющий Бахрейн. — Прим. «СЭ»). А вся моя команда [сборная России] была дагестанская. Как-то вот… И еще я маленько подпростыл, подзаболел. Уже подумал [во время боя]: «Да поскорей бы все это закончилось». Только вот пришла эта мысль, и все — летальный исход… Если бы я сейчас с ним бился, то это был бы абсолютно другой бой. Этот гражданин Бахрейна не подошел бы ко мне на вытянутую руку. Я в третьем раунде ему все сказал бы.

Ризван [Куниев], которому я проиграл в финале чемпионата России, — очень хороший боец. Считаю, что я тогда неплохо отбился. Но опять же где-то там подгорел, где-то там… Я к тому моменту на таких больших турнирах еще не выступал. Там что ни человек, то профессионал, топчик. Хусейн, Адам Богатырев… Каждый мой бой — это как в каждой лиге подрался, можно сказать. Ризван был опытнее меня, этот вот момент сыграл роль. Я тогда попер вперед как носорог, побежал в эту ногу, хотя можно было бы и поработать.

«Я бы вышел против Нганну. Говорю это обдуманно»

— Ваш бой мечты?

— Бой мечты… Конечно, все вопрос задают: «Ты бы вышел против Нганну?» Честно — да. Каждый бы, наверное, сказал да. Но я это говорю обдуманно. Если бы у меня спросили: «Будешь сейчас готовиться на Фрэнсиса Нганну?», — я бы ответил: «Да». Неважно, что у меня рекорд 2-0, все равно стал бы готовиться на Нганну.

— По какому сценарию прошел бы этот бой?

— Вдруг Нганну прочитает это интервью (улыбается).

— Ваш козырь?

— Есть у меня козырь. Я ему обучался в ГЦС «Кузбасс» — это вольная борьба.

— Кто из вас мощнее?

— Это я не знаю. Если я больше, то это не значит, что я сильнее. Клетка все покажет!

— Поехали бы тренироваться в Дагестан перед боем с Нганну, чтобы еще лучше борьбу отточить?

— Да. А вот готовиться к бою с дагестанцем я бы туда не поехал.

«Не смотрю UFC. Это какое-то дог-шоу»

— Вас обычно называют «гигант из зала Федора» или «ученик Федора». Что приятнее?

— Сказать, что я ученик Федора… Пока я не его ученик. Если взять Старый Оскол, то я скорее ученик Александра Мичкова. Так что «гигант из зала Федора». Из зала… (смеется)

— Учитывая ваши габариты, можно ли назвать вас самым мощным тяжеловесом в России?

— Блин, не люблю себя бить в грудь. Наверное, одним из можно назвать. Потому что ребят с такой антропологией (тут Григорий оговорился, он хотел сказать — антропометрией. — Прим. «СЭ»), как у меня… Ризван Куниев подсох, бедный, в этом Eagle FC. Володя Дайнеко — большой человек, хороший боец, но уступает мне в антропологии. Я и больше вешу, и ростом чуть выше. Кто еще есть? Сергей Спивак? Он меньше меня. Саша Волков? Но Саша все равно какой-то чуть-чуть костлявый. Худоватый парень — надо подкормить его маленько. Я помясистее.

— Будете смотреть бой Волкова с Сирилом Ганом? (Напомним, интервью состоялось в начале июня, Волков же проиграл Гану единогласным решением судей 26 июня.)

— Буду. А так, если честно, я не смотрю UFC вообще. Мне сейчас не нравится UFC. Это реально каким-то дог-шоу стало. То с колена вырубят, то пояс отдадут — куда, зачем… А своих ребят-то, конечно же, надо смотреть. Тем более Волков дерется. Вдруг он к Льюису захочет готовиться и меня позовет? (Смеется.)

«Вешу 145 кг. Рекорд в жиме — 210, в становой — 280. Люблю «Доширак»

— После последнего боя вы сказали, что начали сушиться. Какой у вас вес сейчас?

— 145 кг, а статус сушки отсутствует. Сушки нет. Что-то я после боя взорвался, думал попробовать посушиться. Отдохнул маленько и попробовал подсушиться. Попробовал, диетолог мне все расписал. Посушился я, согнал до 130 кг, а потом такой думаю: «А зачем мне это все сейчас?» И пошел поесть. Все. Теперь я 145 кг вешу. Тем более сейчас лето. Зачем изнурять себя диетой в такое время? Это лишний стресс организму. Что естся, то и полезно.

— Какие у вас силовые показатели?

— 30 раз подтянулся в последний раз. Присед — позавчера 200 кг три раза присел. Становая — 280 кг. Облили меня негативными комментариями из-за моей становой. Я посмотрел и понял, что это полная кабзда. Как срущая собака тянул, в натуре. Тем не менее потянул 280 кг. Жим лежа: самый большой вес, который я жал, это 210 кг.

— Самое нелюбимое упражнение?

— Становая, скорее всего. Рост, длинные мои рычаги — срывать штангу с пола… Мне сейчас присед начал больше нравиться, чем становая. Самое любимое — это жим лежа. Руки — мой хлеб. Я все руками делаю, и жмется мне нормально.

— На пресс работаете?

— На пресс я смеюсь только и ем (улыбается). Пресс у меня работает знатно.

— Сколько калорий потребляете, чтобы такая машина функционировала должным образом?

— Вот это вопросики (смеется). Ем часто — но не больше пяти раз. Завтрак у меня ранний. Если я не позавтракаю, то из меня и собеседник, и вообще никто просто из меня. День у меня насмарку пойдет, если я не позавтракаю в семь утра. Килокалорий потребляю примерно 3500 тысяч в день.

— Я думал, гораздо больше…

— Ну сейчас жара. Много не лезет. Вот я смотрю на себя сейчас и прошлым летом — я ел еще меньше. Все познается в сравнении. А сейчас я больше отдаю энергии, поэтому и ем более-менее побольше. 3500 — это в среднем. Даже по минималке, я бы сказал.

— Судя по Instagram, вы периодически балуете себя, так скажем, «Дошираками».

— Это я не балую себя. Можно сказать, я конкретно готовлюсь. У меня целый ритуал (смеется) — пожрать «Дошик». Я действительно люблю «Доширак». Я не знаю… как можно не есть «Доширак»?! Это же пища такая — там столько калорий, столько углеводов. Вкусная. Особенно когда туда майонез добавишь — это вообще идеально!

— Какую лапшу быстрого приготовления вы бы порекомендовали?

— Блин, я не знаю ее названия, но она в «Ленте» продается. Китайская такая здоровая лапша, но если прям вообще капец, то лучше «Дошик» зеленый. Это с куриным вкусом. А если «Роллтон», то лучше грибной или куриный.

«Нынешние кулачные бои — это цирк уродов»

— Сейчас в тренде кулачные бои. Следите?

— Глаза закрываю на это. Не смотрю вообще. Нормальное движение — мужское. Такое отбитое, нормальное движение. Но как-то… Нет желания смотреть. Правда. По мне так, честно, это цирк уродов какой-то. Реально — цирк уродов. Все равно же надо думать о конечной точке. Ну разбили тебе лицо — у тебя раз сечка, два сечка. Но ради чего это? Ради хайпа?

—YouTube, узнаваемость…

— Ну и что? Потом продавать сториз со слюнями во рту? У тебя капает со рта, но ты все равно продаешь сториз за 1500 р. Мол, «реклама продается. Сотрудничество в «директ» (изображает человека со сломанной челюстью). Это же отвратительно. Надо же думать о своем здоровье.

На самом деле я сам о своем здоровье вообще не беспокоюсь. Но я сейчас стал понимать, что у меня есть родители, жена, я как бы продолжитель своего рода. Не то чтобы я боюсь — я могу и на голых кулаках подраться. Только для чего? Если хорошее предложение будет, то я и на голых кулаках подерусь.

— То есть вы готовы?

— Да. Если сумма правильная будет и условия подходящее. Не цирк уродский, а реальное какое-то противостояние.

— Есть же такие имена в мире кулачных боев, как, например, Гаджи Автомат, Тимур Слащинин. Они вам известны?

— У меня кулачные бойцы — это Серега около пивнушки (смеется). У меня вот такие кулачные бойцы в голове.

— Александр Емельяненко выражал готовность провести бой на голых кулаках. Не опасно ли это для него?

— Саня так может закончиться однажды. Там же всех потом посадят за это (улыбается).

Честно, многим не нравится Саня. А мне он чем-то нравится. Чем-то. А чем-то нет. Я считаю, что где-где, но в кулачке ему не стоит пробовать себя. Правда, не стоит соваться туда. Просто ему надо маленечко отдохнуть, пересмотреть свои приоритеты, может быть, остаться чемпионом РЕН ТВ, согласиться на реванш с Кокляевым. Хотя дядя Миша тоже нормальный парень.

— Не жалко было его?

— Честно, жалко было дядю Мишу. В натуре как кукушка над гнездом пролетел.

— Теперь у Александра на радаре рэпер Джиган. Вы будете смотреть его возможный бой против Александра Емельяненко?

— Да он [Джиган] не сунется даже. Это же маразм. Правда, это маразм. Это самоубийство. У всех людей в голове бабки. Человек готов в грязь упасть лицом, наверное, в говно упасть ради бабок и хайпа. Это отвратительно. Может быть, я как-то неправильно размышляю.

— Если бы на вас вышли и предложили, например, 40 миллионов рублей за бой с Джиганом, вы бы как отреагировали?

— Да на хрен оно надо? Пусть он занимается своим делом. Я 40 лямов и без него попробую заработать.

«Полная кабзда. даже страшно детей рожать»

— А как относитесь к критике Александра Шлеменко в адрес Моргенштерна?

— Его реакция мне понятна, но не стоит себя вот так убивать внутри. Я его понимаю. Ему реально обидно. Даже мне где-то в душе обидно, что у нас в России творится * [безобразие]. Просто * [безобразие]. Непонятная мода какая-то, приоритеты какие-то, вот эти все съемочки, фоточки, девочки. Мальчики, похожие на девочек, девочки, похожие на мальчиков… Моргенштерн — это лишь одно из сотворений всего этого. Он не король этого всего. Он один из выпускников этой школы — вот этого вот * [гомосексуального] движа. Просто один из отличников этой школы. Просто кто-то середнячком держится, а этот вот отличником этой школы считается. Еще эти Криды, Тимати всякие… Тимати — это человек еще того старого поколения, который переобулся в это * [гомосексуальное] море опять.

— Если бы Моргенштерн приехал в ваш город, вы бы выступили против этого?

— Он не приедет (смеется). Если приедет, то я буду против. Правда. Попытался бы повлиять на то, чтобы запретили его концерты здесь.

— А если бы лично встретили его?

— Ну а что сделаю? Подойду, * [нанесу удар], что ли, ему — за то, что он Моргенштерн, и за то, что он поет? Даже не подошел бы. Ничего бы не сказал. Правда. Так-то, по сути, что я могу предъявить? Он же никого не тянет за яйца, мол, будьте как я. Он такой, какой он есть. Молодежи удобно быть таким, как он. И они думают, что они так же будут кривляться, набьют тату, три шестерки, будут как Моргенштерн. Нет, вы уже не будете такими же. Успех Моргенштерна уже никто не повторит. Ищи уже себе новый тренд. Придумывай новое. Сделай операцию. Сделай себе, я не знаю, * [половой орган] промеж глаз.

— Каков выход из ситуации?

— Я даже не знаю (смеется). Просто брать большую яму и всех чертей туда скидывать. Увидел — кинул туда. Кидаешь и кидаешь. Они же все равно друг на друга залезут и убегут. Тут ямы, наверное, не хватит.

Я не знаю, что можно посоветовать и как с этим бороться. Для начала, наверное, интернет отключить. Я не знаю… Если задуматься посерьезнее, то ведь даже страшно об этом думать, у нас творится полная кабзда…

По поводу Шлеменко: он очень болезненно на все реагирует. Ему надо держать свой край. Он хороший человек — человек с большой буквы. Но держи ты свой край. Не распыляйся. Просто не запускай его [Моргенштерна] в свой край. Может, он меня услышит, может, ему передадут, скажу ему: «Александр Павлович, я вот в Кемерово, в Кузбасс его не запущу! А вы его в Омск не запускайте!» (Смеется.) Так можно с миру по нитке.

«Проиграл в драке? Иди домой и сделай работу над ошибками. А сейчас работу над ошибками в мусарне проводят»

— Может быть, тогда молодежь не отпускать в Москву…

— Вот. Может быть, взять их всех, отправить в Москву, построить большую стену и заразить какой-нибудь гнойной гонореей, чтобы они все там остались. Это же оттуда все повеяло нехорошей темой. Может, лучше и за границу никого не пускать?

— Ну тогда кто-то лишится работы, например, те же спортсмены.

— Да. Это нерешаемая проблема. Это болезнь, которая не лечится. Это инфекция. Это и страшно, и смешно. Честно, даже ребенка страшно рожать. А вдруг он таким же станет, как эти петушары все? Правда, боюсь, если вдруг у меня родится сын, и он придет ко мне однажды и скажет: «Бать, а мне вот, знаешь…» Даже боюсь произносить это. Я ему скажу: «Ты хоть это, активный?» Мы-то себя в обиду не даем (смеется).

Нет, на самом деле смех смехом, но реально страшно. Я реально боюсь, что у меня будет сын, и я боюсь, что я его не воспитаю как себя. Считаю, что у меня хорошее воспитание. Хорошая школа воспитания. Да, может быть, я рассуждаю как старый человек, может, я местами аморальный, матерюсь, но у меня есть мужское начало, стержень, дух, понятие Родины, матери, отца, уважения. А сейчас что?

У меня даже есть понятие уличного кодекса. Если подрались, не кричу, чтобы быстрее засняли, как меня бьют. Получил * [побои] — прими это как есть. И все. Иди домой. Сделай работу над ошибками, потом приди снова. А сейчас работу над ошибками в мусарне делают.

— На такой ноте заканчивать не хочется. Что бы пожелали тем, кто прочитает это интервью?

— Чтобы все жили по совести, уважали себя, своих близких, родных, родителей, чтобы выбирали себе кумиров нормальных и смотрели старые фильмы, потому что сейчас смотреть нечего (смеется).